Однажды ко мне подошла мать одного из моих учеников, чтобы поинтересоваться успехами сына. У мальчика было хорошее музыкальное чутье, он усердно занимался и был прекрасным ребенком.
— Сенсей, скажите, может ли мой мальчик стать кем-нибудь? — спросила меня мать.
— Нет, — с улыбкой ответил я. — Кем-нибудь он никогда не станет.
В наши дни у родителей появилась тенденция задавать подобные вопросы. Она свидетельствует об излишне трезвом и расчетливом подходе к образованию детей. Когда я слышу подобные вещи, то отвечаю всегда в шутливом тоне. Однако мать не на шутку встревожилась таким ответом, поэтому мне пришлось продолжить:
— Учась играть на скрипке, он станет достойным человеком. Разве этого мало? Не требуйте от ребенка, чтобы он стал профессионалом и зарабатывал музыкой большие деньги. Ведь именно эта мысль прослеживается в вашем вопросе. Человек с добрым и чистым сердцем всегда найдет свое счастье. Единственная забота родителей — воспитать ребенка честным человеком. Этого вполне достаточно. Если вы ставите перед собой другие цели, то конечный результат может оказаться совершенно противоположным. Ваш сын играет на скрипке очень хорошо. Мы только должны добиться, чтобы у него были чистые помыслы и благородное сердце.
Мальчик, получивший первый урок от отца
О том, что я стал основателем нового движения в обучении игры на скрипке, стало известно многим родителям.
— Вы не могли бы послушать моего мальчи-ка? — обратился как-то ко мне господин X. из Нагой, который сам обучал сына. Юноше было в то время уже восемнадцать лет, и он работал над Пятым концертом Моцарта.
— С удовольствием, — ответил я. — Скажите ему, чтобы выбрал время и зашел ко мне.
Примерно через месяц молодой человек навестил меня. Впервые увидев его, я поразился, насколько он был похож на своего отца — интонацией, нагойским диалектом, манерой речи. Даже его приветственный жест — протянутые вперед обе руки — и улыбка были в точности как у отца.
Я попросил молодого человека сыграть что-нибудь. Он достал скрипку из футляра и начал настраивать ее, делая смычком точно такие же движения, как и отец. Но и это еще было не все. Когда он начал играть, его осанка, движения рук и смычка ничем не отличались от отцовских. Даже недостатки игры — смазанные переходы, нечеткий звук и другие мелкие детали — напоминали отца.
До этого мне не приходилось видеть такого яркого примера приспособления ребенкак своему окружению. Восемнадцать лет, прожитые в семье, явственно отразились на поведении, восприятии и чувствах мальчика.
Примерно тридцать лет назад моим первым маленьким учеником стал четырехлетний Тосия Ето. Вслед за ним пришел еще один малыш — Кодзи Тойода. Когда мы переехали из Нагой в Токио, отец Кодзи тоже перебрался туда вслед за нами.
Позднее, услышав, как трехлетний Кодзи Тойода исполняет «Юмореску» Дворжака, а семилетний Тосия Ето играет концерт, ко мне пришел один человек и привел с собой трехлетнего сына. Он поинтересовался, как узнать, есть ли у его сынишки музыкальный талант. Если да, то он хотел бы отдать его учиться игре на скрипке.
Но кто же может определить наличие музыкального таланта у трехлетнего ребенка? Я сказал отцу, что талант — это не врожденное качество. Его можно лишь развить в себе. Однако он меня не понял. И сколько еще таких отцов на свете!
Вспоминая молодого человека, который вырос по образу и подобию своего отца, я думаю, что зачастую достаточно поглядеть на родителей, чтобы понять, какими станут их дети.