Я не устаю повторять это, и правильность моих слов подтверждают блестящие достижения детей из моих первых наборов. Тосия в одиннадцать лет завоевал первую премию Министерства просвещения на конкурсе, организованном одной из газет. Там требовалось сыграть концерт ля-минор Баха. Маленький семилетний Кодзи тоже прекрасно освоил это произведение. Мне пришлось убеждать жюри, что ребенок в семь лет может достичь такого уровня. Я сказал им: «Господа, я умоляю вас дать возможность Кодзи сыграть этот концерт. Можете даже не выставлять ему оценок...»
И Кодзи прекрасно выступил.
Мы покидаем Токио
На фабрику в Кисо-Фукусиму мне пришлось отправиться в одиночку...
В 1943 году мне было сорок пять лет. В тот год немецкая армия была разгромлена под Сталинградом, и наступил перелом в войне на тихоокеанском театре военных действий. Японская армия вынуждена была отступить от Гвадал-канала, и жизнь в стране стала особенно тяжелой и беспокойной. Мой отец выпускал на своей скрипичной фабрике поплавки для гидросамолетов. Однако поставки японского кипариса шли с перебоями, поэтому при всем желании работать мы не могли. Чтобы работа полностью не остановилась, кому-нибудь следовало отправиться в горы поблизости от Кисо-Фукусимы и наладить поставку леса. Я навестил отца в Нагое, чтобы доложить ему о состоянии дел и посоветоваться, как получить разрешение на вывоз древесины.
Пока я оставался в Токио, большинство моих учеников отказывались эвакуироваться. Однако воздушные налеты становились все ожесточеннее, и мысль о том, что из Токио пора уезжать, появлялась все чаще. Я в то время преподавал в Императорской музыкальной школе и в школе Кунитати. Когда я сообщил начальству о своих планах отъезда, выяснилось, что и члены жюри музыкального конкурса, организованного газетой «Майнити», тоже объявили о его отмене.
Чем сильнее становились бомбардировки, тем настойчивее жена уговаривала меня уехать из Токио и перебраться в Хаконе, где у нас был небольшой коттедж на берегу озера Аси. Она отказывалась оставлять меня одного и не хотела ехать в одиночку, так что, в конце концов, я тоже решил эвакуироваться. Однако обстоятельства распорядились так, что уезжать нам все же пришлось порознь.
Чтобы контролировать поставки леса для нашей фабрики в Нагое, мне пришлось отправиться в Кисо-Фукусиму. Но моя жена была немкой, и ей не разрешили поехать со мной, несмотря на то, что она уже утратила немецкое гражданство и, выйдя за меня замуж, стала подданной Японии. Не помогло и то, что Германия была союзницей Японии. Ко всем иностранцам относились с подозрением, и жизнь у них была не из приятных. Во время войны всех немцев, проживавших в Японии, вывезли на горные курорты Каруизава и Хаконе, а поскольку в Хаконе у нас был дом, то жене пришлось отправиться туда одной. С продовольствием было очень плохо, но в Хаконе она могла, по крайней мере, получать специальный немецкий паек (хлеб вместо риса и т. д.). Скрепя сердце нам все же пришлось расстаться до конца войны, надеясь, что долго она не продлится.
Ее практически лишили свободы передвижения, и она не могла даже выехать за пределы «немецкой деревни», чтобы навестить меня, но я мог посещать ее время от времени. Один из таких визитов особенно ярко запечатлелся у меня в памяти. Жена сберегла для меня чудесное яблоко из своего пайка, но мне оно показалось слишком красивым, чтобы наслаждаться им в одиночку, и я, ничего не сказав ей, отдал его детям в Кисо-Фукусиме. Вот таким образом я оказался один в горах поблизости от Кисо-Фукусимы и принял на себя руководство местной фабрикой по производству гета (деревянных сандалий), а затем превратил ее в лесопилку и стал снабжать лесом нашу фабрику в Нагое. В делах фабрики я почти не разбирался, но научился отбирать в лесу первоклассные деревья, которые мы распиливали и отсылали в Нагою. На это ушло совсем немного времени.
Работа продвигалась быстро. Производство поплавков для гидросамолетов пошло в гору. Я всегда руководствовался в жизни правилом: если уж делать что-то, то делать хорошо. Этому меня научил в детстве буддистский священник Доген. Работа на лесопилке была интересной, и работал я там с удовольствием.